|
Взаимопонимание Василий Иванович Нечапаев, больше известный в родной деревне Малые Хлебищи как Васька-Щорс, приоткрыл опухшие веки расположении духа. Голова разламывалась пополам и в ушах мерзко позвякивало от выпитого накануне самогона. Вдобавок ко всему на дворе истошно вопила на все голоса вечно голодная домашняя скотина и каждый надрывный скотский вопль сверлящей болью отдавался в больной голове Васьки-Щорса…Усилием воли разлепив-таки глаза, Василий глянул на часы. Шел десятый час – время по деревенским меркам позднее, что отчасти объясняло многоголосый хор оголодавших животных. Оглядев стол, Щорс с удивлением заметил початую бутыль с мутноватой жидкостью и немедленно плеснул грамм сто в заляпанный граненый стакан времен трехкопеечной газировки. Крякнув, он слегка отхлебнул из антикварного стакана и чтобы сдержать подступивший к горлу комок занюхал выпитое сальным рукавом вылинявшей рубахи. Приятное тепло медленно потекло по телу и Щорс отправился на двор справить нужду и накормить голодных животных. При этом он напевал себе под нос свою любимую песню. Слова слышались с трудом, однако и без этого вся деревня наизусть знала текст: «Кто вы хлопцы будете, кто вас в бой ведет? Кто под красным знаменем раненый идет?» Именно за свою неизменную любовь к сольному исполнению этой песни Василий и получил свое революционное деревенское прозвище. Вместе с половиной стакана первача любимая песня подействовала на нашего героя успокаивающе и он, разомлев, закрутил самокрутку и мечтательно затянулся, хозяйским взглядом оглядывая свой двор. Видимо и для голодных животных эта песня была чем-то наподобие мантры – они переставали орать и мирно жевали свой скудный утренний паек. И тут настроение Василия резко изменилось. Ему на глаза попался обвалившийся пролет соседского забора, через который его взъерошенные куры дружно покидали родные пенаты и перебегали на сопредельную территорию. До конца не осознав всей трагичности этой вполне банальной ситуации, Щорс метнулся в сторону курятника и стал напряженно жарить по куриным гнездам. Самые худшие предположения оправдались – куры перестали нестись на исторической родине и переметнулись к наглой деревенской соседке, бывшей по совместительству владелицей обвалившегося забора. Любимая песня оборвалась на половине куплета: «Голова обвязана, кровь на рукаве, след кро…» Василий понял, что пришла пора последнего и решительного боя с нагловатой городской соседкой, регулярно смущавшей Щорса пионерскими шортами и вызывающем декольте на странной блестящей футболке. Тем более, что аккурат напротив обвалившегося пролета маячил её торчащий из заросших грядок с цветами весьма аппетитный окорочок… Выпив для храбрости еще сто грамм самогона, Василий сделал шаг вслед за курами на соседскую территорию и робко начал разговор: - Добрый день, уважаемая… Про себя: «Принесла тебя нелегкая в нашу деревню…» Соседка оторвалась от какого-то цветка, выпрямилась и бодро отозвалась: - Здравствуйте, сосед! Про себя: «Неужто наш алкаш очухался?» Василий продолжил разговор: - Понимаете…мои курочки…они…они ушли к вам… Про себя: «Интересно, сколько яиц она уже успела слопать?» - Да, заходят они ко мне… «Еще бы! И несутся небось у тебя! Потому забор и не чинишь…» - Я их немного кормлю…самую малость…, - продолжила соседка. «И яйца поджираю потихонечку…», - додумал Василий, но вслух многозначительно промолчал. - Они тут в кустах несутся…, - Василий оживился и взгляд его просветлел. Соседка прдолжила: – я яйца собираю потихонечку и …. «Жру!» - подвел про себя итоги беседы Щорс. - И вот для вас отложила в корзиночку…, - закончила соседка свою мысль. Василий икнул от удивления и ничуть не стесняясь начал интенсивно щипать себя за все места, вполне обоснованно предполагая, что он все еще спит… - Не желаете ли яишенки с колбаской?, - продолжала добивать Василия соседка. – Я сейчас мигом соображу, вы и оглянуться не успеете…» Бледный Щорс тихо оседал на пол, схватившись за сердце… Соседка скрылась где-то в глубине своей летней кухни, а Василий осел прямо на клумбу с пионами и еще какой-то лабудой. Больше всего в тот момент ему захотелось проснуться, однако это никак не удавалось и вскоре он увидел приближавшуюся к нему соседку, держащую в руках аппетитно пахнущий дымящийся поднос. Василий откусил хлебушка и робко проглотил первый кусок яичницы. Потом второй, третий…и неожиданная улыбка заиграла на его щеках. Он впервые поднял взор от сковородки и с удивлением оглядел соседку: «А она ничего…еще очень даже вполне…» А вслух пробормотал: «Спасибо уважаемая, дай Бог вам здоровьица…» Соседка оглядела Щорса и смущенно произнесла: - Да что вы, Василий Иванович, заходите – всегда вам рада… По себя: «А он еще вполне… Помыть-постричь – и потянет…», - соседка хитро улыбнулась своим мыслям. Нечапаев только кивнул и почапал на свою территорий. При этом в голове его роились странные мысли и непонятные даже ему самому мысли. Ноги сами принесли его в сарай с инструментом и он начал чинить забор, напевая себе под нос любимую песню про Щорса… |